Новогодних сказок у нас нет. Вернее, таких, которые можно было бы отнести к народным и привязать их к 31 декабря. А чего бы им быть, если праздник до петровских времен отмечался совсем в другие дни? Это с 1 января 1700 года по Указу Петра 1 дома стали украшать ветками деревьев, поздравлять друг друга с новым праздником, устраивать гуляния.
Ранее же на Новый год отмечали 22 марта, когда провожали зиму. День весеннего равноденствия, Масленица! Вот тогда гуляли, так гуляли! Природа просыпалась, с нею просыпался мир. Вполне себе языческий праздник!
С принятием христианства появился новый календарь. Теперь уже по церковным канонам начало года стало датироваться 1 марта, а затем было перенесено на 1 сентября. С этого момента провожали уже не зиму, а лето, празднуя окончание больших сезонных забот. От этих времен к нас остались праздники Урожая.
Потом был Петр с его Указом, а затем, в самом начале советского времени, «Декрет о введении в Российской республике западно-европейского календаря». Вернулись две «потерянные» недели. Так появился Старый Новый год.
Но праздник, даже когда он был еще и «старым», не сказать, чтобы очень уж особо отмечали. Куда важнее было Рождество. К нему, как ни крути, привыкли.
Затем, но далеко не сразу после революции, большевики «отменили» Новый год заодно с Рождеством. Это было в 1929 году. Но они же через семь лет новогодний праздник и вернули. Не Рождество же было возвращать! Естественно – «социалистический уклон» чувствовался. С того времени стали появляться и те новогодние сказки, к которым мы привыкли по старым теперь уже книгам и фильмам. Тогда и начал складываться образ того Деда Мороза, который прибывает к нам сейчас не на санях даже, а на настоящей «железной лошадке» по стальной магистрали.
А народные сказки народными и остались. Они ведь рождены в языческие времена. Настоящий Морозко совсем не напоминает Деда Мороза. Он сродни Кощею и Бабе Яге. Ему мало рассказать с табуретки стишок. С тех, кого Морозко все-таки одаривал, он требовал гораздо больших услуг.
фото: КТВ-ЛУЧ
